Чуйский тракт в годы войны

Дата:

У.П. Бояркина (Воробьева) прожила в поселке Озерном Майминского района 35 лет, около десяти из них проработала хмелеводом в Карымском совхозе. Последние два года перед уходом на заслуженный отдых была бригадиром комплексной бригады. Совсем недавно я узнал, что в годы войны она трудилась на ремонте и строительстве Чуйского тракта. Попросил поделиться воспоминаниями, и вот что рассказала Ульяна Петровна:

«На дороге  Бийск – Ташанта я начала работать с октября 1939-го в ДЭУ № 973. 125 километров обслуживало наше предприятие. На участке Яломан – Иня трасса была до того узкой, что встречные машины не могли разъехаться. Не везде были прокопаны кюветы и загравирована проезжая часть. Из техники в хозяйстве имелся лишь один трактор С-100 с прицепным грейдером. Работали в основном вручную. Кирка, лопата, лом, кайло да одноосная тачка были главными орудиями труда. Подвозили гравий на лошадях, запряженных в таратайку-грабарку с деревянным самосвальным ящиком.

Зимой, чтобы дорогу не заметало, ставили щиты. Снег убирали в большинстве случаев вручную. Через каждые пять километров по тракту стояли так называемые «ремонтерские будки» – домики. В них жили «ремонтеры» с семьями. Нелегко давался рабочим обход дороги – два с половиной километра в одну сторону и столько же в другую. Но надо было следить за трассой: где камень, упавший с горы, убрать, где снежный занос расчистить. В зимние холода женщинам приходилось жить в будках, иной раз по неделе. Готовили дрова, жерди на щиты, колья на вехи, расчищали снежные заторы.

Начальником ДЭУ в то время был Ф.М. Чернов, председателем рабочего комитета – Бахтуев (имя и отчество, к сожалению, забыла). С большой признательностью вспоминаю, как они навестили меня, девчонку, простую рабочую, в Ининской больнице. Лечилась от воспаления легких.

С началом войны «на дистанции» остались всего семь женщин и один невоеннообязанный мужчина. Надо заметить, дорожные мастера первое время были освобождены от мобилизации. Чуйский тракт считался военизированным, поэтому всем дорожникам дали строгий наказ следить за трассой. О появлении посторонних людей мы должны были немедленно сообщать начальству. Мостовым мастером в Ине был Г.Ф. Дегтярев. До 1942 года мост охраняли рабочие, затем – солдаты.

Подъем к Ининскому мосту был крутой. Лошадка же наша имела норовистый характер: поднимая в гору телегу с гравием, начинала пятиться. Того и гляди, с обрыва полетит. Приходилось даже выстрелами из ружья ее пугать.

В Яломане должность дормастера занимал Т.Т. Попов. Война затягивалась – его вместе с другими мужчинами забрали на фронт. Мастерами становились девчата. На учебу в Бийск из области отправили 26 человек. Из них всего двое мужчин, остальные – девушки. Жили мы в столовой по улице Гражданской, №38. Каждый день занимались по восемь часов. После учебы ходили рыть окопы вокруг города. Иногда посещали клуб на «текстилке». Только пятеро из нашей группы имели семилетнее образование, остальные – по четыре-пять классов. Но учились все старательно.

Из Манжерока вместе со мной учились две девушки – Галя Попова и Люба Маклакова. Мы досконально уяснили все элементы дороги. На ящиках с песком учились делать разбивку полотна. Надо было уметь составлять наряды на работу. Изучали категории грунта и каменных пород, чертили мосты и трубы.

Быстро пролетели три зимних месяца. За отличную учебу мне в трудовую книжку была занесена первая благодарность. Работать направили мастером на пятую дистанцию ДЭУ № 974, на чибитский участок (Минихин Бом). Там проживали три семьи. За дорожным мастером закреплялось 25 километров.

Машин на тракте было немного, в основном ехали из погранзаставы. Правда, часто шли караваны верблюдов с шерстью. Питание было, конечно, неважное: на каждого дорожника в сутки давали по 500 граммов муки или по 800 граммов хлеба. Пекли его, добавляя семена лебеды. Ситный хлеб был черным как уголь, но казался очень вкусным. Летом ребятишки ловили емуранок, из которых варили суп. Иногда рабочие закалывали на мясо слабых лошадей. Картошки не хватало до конца года.

Люди недоедали, но жили очень дружно, всегда и во всем помогали друг другу. Сейчас, наверное, трудно представить, однако тяжелая  работа выполнялась зачастую с песнями. Через полтора года на мое место прислали девушку с техникумовским образованием. Меня перевели десятником на Белый Бом, там работали заключенные. В мои обязанности входило посчитать людей по бригадам, обеспечить их верхонками и инструментом, распределить по объектам, принять выполненную работу.

Летом занимались отсыпкой гравия, зимой готовили дрова. Выкладывали на опасных участках опорные стенки из камней. В поселке Белый Бом были каменные ворота и крутые приторы, которые приходилось взрывать, для того чтобы спрямить и расширить дорогу.

В то время я подружилась с Тасей Максутовой. Правда, вскоре она уехала. Я осталась одна из вольнонаемных. В 1944 году меня перевели в Онгудай, на центральный склад. У моей предшественницы Ани Березенцевой обнаружили недостачу, естественно, ее уволили. Продукты на склад прибывали из Бийска, затем мы развозили их по местам на автомашине с газогенераторным двигателем. «Газо-горе» – называли этот автомобиль рабочие. Шофером работал Григорий Клепиков. От Онгудая до Белого Бома добирались мы на этой машине за четыре дня.

Кроме основной работы приходилось выполнять и дополнительную. Держали семь коров, чтобы обеспечивать детей молоком. В столовой хозяйничала Мария Киселева. Она варила рассольник, тыквенную кашу и прочую еду.

Через несколько месяцев меня перевели на другую работу. Теперь в обязанности входило проверять наряды дорожных мастеров, составлять сметы, докладывать в Бийск по рации о ходе выполнения работ на участке.

В феврале сорок пятого я вышла замуж за человека, которого комиссовали с фронта. А в августе вернулся отец, затем – двоюродный брат и дядя. В ДЭУ я проработала до 1948-го. Перед уходом запомнился один случай. Вызвал меня, нормировщицу, однажды начальник милиции и спрашивает:

– Как же ты, голубушка, ухитрилась в комсомол вступить, ведь у тебя дядя в «беляках» ходил?

– Но ведь это было в Гражданскую войну, до моего рождения… Да и убили его. Зато отец мой партизанил и в Великую Отечественную воевал!

– Все это так, но от материальной ответственности придется тебя отстранить!

Вот так из нормировщицы меня разжаловали в рабочие. До сих пор удивляюсь: откуда кляуза появилась? Но все равно на советскую власть я не в обиде. Всегда с добрыми чувствами вспоминаю о годах работы на дороге. И подруг, добрых людей никогда не забуду. Это самое дорогое в моей жизни!»

Записал

Николай ВОРОБЬЕВ

в 1998 году

Фото barneos22.ru

Все самые последние новости в нашем телеграм канале

Отправь другу

spot_imgspot_img

Популярное

Другие статьи

Пришел праздник к малышам

Национальному воспитанию в детском саду «Росток» в Кош-Агаче уделяют...

В Республике Алтай пройдет единый День открытых дверей федерального проекта «Профессионалитет»

20 апреля на площадках федерального проекта «Профессионалитет» в Республике Алтай...

«Единая Россия» проведёт «Диктант Победы» на суше, в море и в небе

Международное масштабное тестирование на знание истории Великой Отечественной войны...

По требованию прокуратуры подрядчик привлечен к ответственности за нарушения при благоустройстве городской площади

По требованию прокурора города подрядчик привлечен к административной ответственности...