«Обвинения считать вымышленными…»

Дата:

В Республике Алтай, как и во всей России,  нет семьи, которой так или иначе не коснулись бы политические репрессии 30-х годов прошлого века. Тяжело осмыслить жестокость, боль, безысходность, с которыми пришлось столкнуться этим людям. Почти всю жизнь они носили страшное клеймо «врагов народа». Сегодня мы уже точно знаем, что большинство пострадавших в тот период были невиновны. Не многим посчастливилось дожить до времени, когда бывших «врагов народа» признали жертвами беззакония. Их дети, сегодняшние пенсионеры, со слезами на глазах рассказывают о пережитом.


Тихий двор, скромная уютная квартира в центре города. Нина Владимировна Суразакова показывает заботливо собранные, восстановленные и бережно хранимые архивные документы, пожелтевшие фотографии. Здесь  родословная  семьи Суразаковых – не просто судьба одного человека и семьи, целая эпоха с жестокими годами репрессий и войны поднимается из долгого забвения. Даже спустя многие десятилетия Нина Владимировна не может без волнения говорить о том времени.

 

Приговор

– Первым в нашей семье 28 апреля 1936 года был арестован папин брат по обвинению в создании молодёжной контрреволюционной группы в 1934-м и активном участии в подготовке теракта в отношении ряда ответработников области во время демонстрации 1 мая 1936-го. Приговор звучал так: «Суразакова Илью Васильевича, 20 лет, на основании ст. 58-2-11 УК подвергнуть заключению в ИТА сроком на три года с поражением в правах… и сроком на один год после отбытия основной меры наказания. Срок наказания… считать с 28 апреля 1936 г.».

С первых дней Великой Отечественной войны Илья добровольцем ушел на фронт. 12 марта 1945 года был награжден орденом Славы 3 степени.

Постановлением от 16.09.1955  дело прекращено за отсутствием состава преступления. Окончательно Илья был реабилитирован лишь в 2002 году. 

Младший брат папы Никифор начинал работать в Ойрот-Туринском зооветтехникуме  в качестве преподавателя, но арест двух братьев (Ильи и моего папы в 37-м) был поводом для вызовов в НКВД. После чего его уволили из зооветтехникума.  Уехав, он устроился работать учителем  начальных классов в с. Верх-Аюла. В 1941 году добровольцем ушел на фронт. Младший лейтенант Н.В. Суразаков погиб под Сталинградом 25 сентября 1942-го.

Другого младшего брата моего отца, Феофана, также неоднократно вызывали на допросы. После чего при вступлении в партию он вынужден был подписать отказ от своего отца, расстрелянного белыми. В 1941-мбыл призван на фронт Шебалинским РВК. Погиб 8 августа 1943 года.

Мама рассказывала, что нашему папе, Суразакову Владимиру Васильевичу,  было всего 24 года (вся жизнь впереди!), когда в 1929-м он организовал коммуну в урочище Верхний Чепош, а затем  сельхозартель, которую назвал «За вторую пятилетку» в честь приезда в село в 1932 году М.И. Калинина.

Отца окончательно посадили 25 сентября 1937 года. А до этого в течение 1936-го его арестовывали несколько раз: приедут верховые милиционеры, схватят и гонят его, пешего, впереди.  Допрашивают несколько дней и отпускают домой. Уйти или уехать куда-ни­будь ему было нельзя: брали подписку о невыезде.

В выписке из протокола №16 заседания судебной «тройки» Управления Алтайского края от 9 декабря 1937 года сказано: «Слушали дело №7948 Ойротского облНКВД.  Суразаков  В.В. 1905 г.р. обвиняется в проведении повстанческой деятельности. Является агентом Японии. Являясь членом повстанческой груп­пировки контрреволюционного центра под руководством Гуркина, в который входили Хабаров, Енчинов, Сыркашев, Алагызов, Кокорин, Суразаков, активно проводил вредительство в области колхозного строя, всячески срывал мероприятия партии и сов.власти на селе и в области. Был японским шпионом. Приговор: заключить в ИТЛ на восемь лет с поражением в правах на пять лет. Срок заключения считать с 25 сентября 1937 г.».

Папа рассказывал, что, когда они еще  были в Кызыл-Озёке, к ним под утро, часа в 4,  забросили всего избитого Гуркина. Григорий Иванович был в тяжелом состоянии, но дал совет подписать всё, чтобы уйти по этапу и этим сохранить себе  жизнь. Отец   подписал на допросе бумагу, взяв на себя страшные обвинения.  Целый год мы ничего не знали об отце, жив ли он. Лишь в ноябре 1938-го  из его письма стало известно, что он находится  в Соликамске.

 

Взрослое детство
– Моя мама Мария Григорьевна Суразакова, урождённая Сабашкина, 1910 г.р.,  осталась одна с маленькими детьми на руках. И что бы ни случилось в селе или в колхозе, она была виной всему, как и другие жены «изменников Родины». Клеймо «враги народа» носили и дети осужденного. Нас называли «контра», «изменники», «вражины»…  Сколько боли, отчаяния и страданий познала мама вместе с нами в эти годы! – Едва сдерживая слезы, она продолжает:
– Мама всю жизнь пекла хлеб для села и колхоза, но бывало, ее обвиняли в том, что она якобы питается этим, и  отбирали работу. Поручали это дело  кому-нибудь, затем  были недовольны испеченным хлебом,  снова возвращали маму в пекарню и заставляли работать. Кроме этого  мама  умела выделывать кожу. Как-то  одна женщина дала ей  выделать шкуры, мама, выполнив эту работу, попросила в счет платы отдать ей одну. Женщина, зная, что Мария Григорьевна – жена «врага народа», донесла на нее. Маму арестовали. Мы остались одни. Через некоторое время ее отпустили.

Когда началась Великая Отечественная война, мне было 12 лет. Из Новгорода в  с. Узнезя перевели кожевенный завод. Было приказано найти мастеров по кожевенному делу на местах, чтобы на  Бийскую обувную фабрику доставлять готовую кожу. Предложили это сделать Масленникову, фронтовику, вернувшемуся с войны без ноги. Он доложил в райком партии, что мастер кожевенного дела Мария Суразакова сидит. Приказано было срочно ее освободить и из Кызыл-Озека привезти домой. На кожевенном заводе в Узнезе ежедневно трудились до 350 женщин и их дети от восьми до 13 лет – всего до ста ребятишек. Я проработала на этом заводе четыре года, мы ходили туда  пешком из Чепоша.

На последнем этапе выделки кожу нужно было пропитывать дегтем. Это делали исключительно дети. Шли в лес и с  берез, которые стояли в болотистых местах, снимали бересту. Тащили на себе, на горбу, кто сколько сможет. Взрослые лепили из глины корчаги по берегу Катуни, в эти корчаги мы набивали бересту, поджигали и замазывали наглухо. Сбоку из дырочки  тек полученный деготь.
Как мы росли? Наверное, так  же, как и большинство детей того времени. Каждое утро  наш сродный восьмилетний братишка Ваня будил нас: «Девчонки, вставайте, просыпайтесь! Пойдем в лес за дровами». Он залезал на сосну, рубил высохшие сучки. Мы их собирали и топили печь. Все время нужно было искать дрова, чтобы согреться и  сварить еду. Огороды у нас были большие, и там тоже работали в основном дети. Сами сажали, сами пололи. Окучивать было нечем, и мы просили кузнеца Каланакова, чтобы он нам делал копорульки из досок. Потом мы ими картошку тяпали  и до конца руками окучивали.

Даже моя младшая сестренка Вера, ей тогда было лет восемь – девять, понимала, что должна работать наравне со всеми.
Старшей, Ульяне, в год начала войны исполнилось 14. Ее вызывали на допросы, приезжали арестовывать. Вместе с другими подростками она убегала в лес. Во время войны работала в колхозе,  комендантом в лётном училище.

 

На «до» и «после»

– 14 сентября голодного 1946 года отец вернулся домой. Морально надломленный, пугливый, больной открытой формой ту­беркулеза. От его веселости, открытости, живости ничего не осталось. Все выбили. Уничтожили человека на допросах и в лагерях.

Мы переехали жить в другое село. В последующие годы у мамы и папы  родились еще дети. Нас  стало шестеро: Ульяна, Нина, Вера, Вова, Боря, Люба. Посоветовавшись, вернулись в Чепош. Семья наконец-то спокойно зажила в своей деревне…

22 марта 1954 года начальник 4-го отделения Управления КГБ при Совете Министров Союза ССР по Горно-Алтайской автономной  области  лейтенант Бирюков, пересмотрев материалы следствия, вынес резолюцию: «Обвинения считать вымышленными. Признания получены физическим воз­действием».

Недолго жили наши родители:  папа умер 21 января 1961 года, ему было всего 56 лет. Мама скончалась 23  фев­раля 1978-го, в 68.

По окончании педтехникума Нина Владимировна работала в школах области и в других регионах страны. Однако попытка поступить в институт окончилась провалом. Абитуриентка успешно сдала все вступительные  экзамены, но дочери «врага народа» все равно отказали в зачислении. Работала инструктором райкома комсомола, корреспондентом  радио и газет. Труженик тыла, ветеран труда.  После 1991 года признана лицом, пострадавшим от политических репрессий.

Справедливость наконец восторжествовала. О детях «врагов народа» сегодня помнят. Но время неумолимо. И с каждым годом их остается все меньше. Поэтому необходимо дорожить каждым днем, каждой минуткой, чтобы дать возможность им рассказать о времени, о себе, о жизни семьи в те страшные годы, о той боли, через которую прошли дети репрессированных… Безвинно пострадавшим вернули добрые имена, и важно сделать все, чтобы такое в нашей стране больше не повторилось.

 

Татьяна РУССКИХ
Фото из семейного архива Суразаковых

 

 

Все самые последние новости в нашем телеграм канале

Отправь другу

spot_imgspot_img

Популярное

Другие статьи

В Республике Алтай завершается контрактация объектов дорожного нацпроекта

В Республике Алтай завершается определение подрядных организаций для ремонта...

Близкие ветерана, прошедшего через войну и фашистскую оккупацию, передали для нужд СВО его автомобиль

29 марта на передовую отправился УАЗ, который принадлежал Аркадию...

В Чемальском районе застолье в кафе закончилось для посетителя ножевыми ранениями

В дежурную часть Отделения МВД России по Чемальскому району...

Спортсмен региона — призер первенства Сибири по плаванию

Дмитрий Глянцев стал призёром первенства Сибирского федерального округа. С 19...