В феврале 1983 года на Московском вокзале Северной столицы произошла интереснейшая встреча ленинградки с алтайскими студентами.
Русская женщина неожиданно встала на колени перед одной из девочек в алтайской национальной шапке из лисьих лап и стала делать низкий земной поклон, произнося на алтайском языке: «Девочки, вы из Онгудая? Знаете фронтовика Саду из Каракола?» Видя настороженность пассажиров, она вцепилась руками в колени алтайской девушки и умоляющим голосом продолжала: «Дети гор Алтая! Не прогоняйте меня, выслушайте, и я удалюсь сама. 38 лет я прихожу на этот вокзал, чтобы встретить хоть какого-нибудь человека из Горно-Алтайской области. А сегодня обратила внимание на вашу алтайскую шапку и решилась подойти к вам…» И она заплакала. Тогда девушки подняли эту незнакомку и посадили ее между собой, приготовившись выслушать ее повествование о чем-то важном.
***
– Первоначально хочу сказать, что блокадного Ленинграда я не видела, – начала свой рассказ Елена Васильева, – но после войны участвовала в санитарном мероприятии по очищению города от человеческих трупов… По Божией милости нас эвакуировали в Сибирь. Об Ойротии мы тогда понятия не имели. Мой отец был инженером на заводе, и его вместе со станками увезли прямо с работы. До сих пор мне ничего не ведомо о нем. Был приказ записываться в Сибирь. Все жители дома записались. Мне было на тот момент 15 лет, и по поводу меня решали: как быть? Соседка Евдокия взяла на себя ответственность и поручилась за меня. Таким образом и я оказалась в вагоне с эвакуированными ленинградцами, направлявшимися в Ойротию. За время пути все обменялись адресами. Никто не знал, что ждет впереди, кто-то тихо молился. В те годы молиться запрещалось, но люди делали это, говорили: «С Богом!» Когда прибыли на территорию Алтайского края, все спрашивали: «Где горы?» Нам ответили, что дальше нас повезут на бортовых машинах. Приближаясь к Майме, мы воочию увидели алтайские горы. Нас довезли до Ойротского военного комиссариата, где организованно распределили по семьям. Эту радость мы сохранили на всю оставшуюся жизнь! Спасибо алтайцам, что спасли ленинградцев от холода и голода!
Евдокия определилась в Сылганду, где Чоя. Меня оформили в Онгудай, в Каракольский колхоз, водиться с детьми. Таким образом, каждый ленинградец знал свое направление. Только мы не знали, сколько будет длиться война…
На Чуйском тракте люди ждали попутную машину. У Елены был большой платок, из которого получилось четыре маленьких, которые она обменяла на продукты у местного населения, питались у дороги возле костра. Подошла и их очередь. Подъехала бортовая машина, груженная мукой, на Кош-Агач. Молодая алтайка с двумя косами – знак замужней женщины у алтайцев, стала плакать и показывать на свою фуфайку, что у нее дома остался грудной ребенок. Мужа забрали на фронт. Она приехала сюда взять к себе из эвакуированных ленинградцев пожилую женщину, чтобы та помогла водиться с ее детьми, а ей нужно трудиться в тылу наравне с остальными. Но досталась ей 15-летняя сирота. Глубокой осенью 1941 года направились в высокогорье. Каким утомительным был Семинский перевал… У Лены кружилась голова, ее тошнило, она засыпала. В памяти осталось алкыш – благопожелание от хромого алтайца, который забрал к себе Евдокию: «Балам! Желаю тебе счастливого пути! Полюбишь чужих детей, и тебя там уважать будут!» С ним Евдокия и поехала, напевая частушки…
***
Елена водилась с детьми. Они сами ее научили алтайскому языку. С фронта стали приходить похоронки либо извещения о без вести пропавших. Горе шло по всей стране. Но люди не теряли надежды, ждали… Работали с помыслами: «Все для фронта!» Городской девочке довелось познать все тяготы деревенской жизни.
Однажды майским днем 1945 года объявили: «Победа!» Этого счастливого дня ждала половина человечества. В тылу женщины надеялись, что наконец-то вернутся домой их отцы, братья, мужья и любимые… Но, к сожалению, эта радость посещала не каждый дом…
Председатель колхоза объявил, что назавтра прибудет машина, которая будет собирать эвакуированных ленинградцев. Приказано их доставить до железной дороги Алтайского края, дальше целый эшелон отправится в направлении Москвы. Прямо под открытым небом организовали праздничный стол. И увидели большую бортовую машину с одним пассажиром в кабине. Открылись двери кабины, вышел фронтовик с одной ногой и на костылях. Встал на одну ногу, оправил свою военную форму и направился к ожидавшему народу. Елена впервые в жизни увидела такого статного, с широкими плечами алтайца! А какие у него были ясные большие глаза с широкими бровями! Бледное лицо солдата украшали пышные волнистые волосы. Капитан Советской армии с боевыми наградами! Он рассказал о себе, о том, что приехал сватать девушку по имени Сыргачы. Началось народное гулянье! Оказывается, алтайцы умеют играть не только на топшууре, но и на балалайке и гармошке. Вот было здорово! А какие песни они умеют петь!..
Елена спросила разрешения у Сыргачы поговорить с капитаном, которого звали Саду: «Может быть, на фронте он встречал моего отца?» Сыргачы дала согласие. После этого Елена и Саду стали о чем-то разговаривать и незаметно отошли от народа в направлении реки Урсул. Чистый сибирский воздух с ароматным запахом цветущей черемухи с появлением вечерней звезды уводил их к журчанию реки. И на мгновение 19-летняя Елена будто повзрослела и стала способна принимать самостоятельные решения. У солдата закружилась голова, костыли упали в разные стороны… Их закрыли цветы Алтая.
А народ продолжал ликовать, праздновать долгожданную Победу. И плакали и радовались. Быстро накрыли стол, ждали только жениха и невесту. Водитель тоже ждал ленинградку Елену Васильеву. Тишину нарушило появление Елены и Саду на горизонте. В одно мгновение эвакуированная оказалась на борту машины с другими попутчиками. А оставшиеся привели Сыргачы к Саду, крича «горько!». Накрыли ее голову белым платком, как символом целомудрия. Саду, собрав костыли в одну руку, встал перед Сыргачы на колени и попросил ее руки и сердца. Председатель колхоза скрепил их союз своим одобрением, и все стали поздравлять молодых.
Машина тронулась вниз по Чуйскому тракту…
***
…За окном поезда мелькали города, телеграфные столбы и безлюдные места – Елена возвращалась в свой родной Ленинград. С Евдокией они стали работать на железной дороге. Подходило к концу лето и вдруг Елене стало плохо. А затем ноги не вошли в рабочие кирзовые сапоги. Евдокия быстро сообразила: «Елена, ты беременна? Кто отец ребенка, говори! Я его в Ленинграде быстро найду! Собирайся, пойдем к врачу!»
До родов Елену определили на работу в военный госпиталь. 8 марта 1946 года родился славный мальчик алтайской внешности. Было решено, что ребенка она привезла из Ойротии. Но имя отца Елена никому не раскрывала, потому что дорожила его семьей.
***
Сын окончил Ленинградское мореходное училище, женился и был счастлив, потому что и жена, и море ладили между собой. Однажды он прочитал объявление на работе: «Кто желает на новом корабле совершить первый рейс в восточные страны из Тихоокеанского флота, записывайтесь в командировку от Балтийского флота на конкурсной основе». Решил посоветоваться с матерью. К удивлению, желаемого согласия не получил, однако прошел конкурс и был рекомендован капитаном на новое торговое судно. Команда была сборная со всего Союза. Берег СССР дал согласие на выход в открытое море. Курс держать на восток!
Командование дало советским морякам увольнительные на два часа для прогулки по берегу, пока производили разгрузку и погрузку товара, и уединилось по официальным делам. В конце мероприятия один из служащих того порта попросил советского капитана задержаться в присутствии переводчицы. И в неофициальной обстановке иностранец сообщил: «У вас есть отец. У него много боевых наград на груди, а также много детей вокруг. Но только женщину не вижу. По прибытии на Родину будете стоять перед выбором: либо отец, либо море. Но это зависит от вашего решения. Есть еще одна деталь: ваш отец инвалид. В мирных условиях он мог быть вожаком своего племени, но война его многому научила, и от скромности он будет хранить эту тайну. Найдете его или нет – будет зависеть от вас. Решите эту проблему в ближайшее время. Вашему экипажу желаю удачного плавания. Будьте счастливы!».
Когда капитан явился на палубу, то приказал всем срочно собраться и поднять якорь. Приказ не обсуждается, а исполняется. У СССР запросили на час раньше выйти в открытое море. Родной берег дал «добро».
Когда прибыли в Союз, капитан Васильев первым делом явился к матери и стал добиваться, чтобы она назвала имя его отца. Но, к сожалению, этого не произошло…
На работе дали обещанный отпуск после командировки, и он решил отправиться в Горно-Алтайскую область на поиски отца по определенным признакам. Прибыл в Онгудайский военкомат. Начальник на служебной машине свозил его на стоянку к фронтовику с одной ногой. Но координаты не совпадали. Вернувшись, Васильев по служебной связи дозвонился до Ленинграда, но мать отказалась отвечать, какой именно – правой или левой – ноги нет у его отца. Вечером после бани военком стал уговаривать: «Оставь в покое мать! Если она не говорит, значит, в этом есть какая-то причина. Может быть, он семейный… Возвращайся в Ленинград и дослужи до выслуги, ведь осталось немного. А потом продолжишь свои поиски. Я тебе дам имена фронтовиков с одной ногой по Онгудайскому району. Вот представь: найдем мы твоего отца. А что дальше? Его дети подумают, что ты пришел отобрать их кормильца. Да и сердце фронтовика как отреагирует? В дальнейшем я тебе помогу по всему Горному Алтаю нужную информацию найти, но сейчас возвращайся к матери. Она всю себя тебе посвятила, тебе этого не хватает? Пойми: была война, многие погибли, мужчин было мало, женщин – много. Как бы ни было, оставь мать в покое, иначе ты и ее можешь потерять раньше времени».
Так и расстались. Проезжавшего на автобусе ранним утром по Горно-Алтайску Васильева прижали со всех сторон. В это время он почувствовал, что он тоже алтаец, но только ленинградский алтаец, получается. Слышал алтайскую речь, но не рискнул подняться в горы. Решил это сделать в будущем со всем своим семейством.
По приезде домой показал матери список. Вторым числился фронтовик Саду Михайлович: «Вдовец, имеет шестерых детей. Капитан запаса. Командир разведгруппы. Из Ладоги вывезли в Новосибирский госпиталь. Там ампутировали ногу… Житель села Каракол Онгудайского района».
Через определенное время мать со своим ключом зашла в квартиру сына, нашла в кармане пиджака эту записку и разорвала ее. Сын, вернувшись домой, увидел клочки бумаги и упал… Спасти его успели, но пожизненно списали на берег. Встречать и провожать корабли он больше не хотел…
Матери заявил, что в этом списке значился его генетический отец-алтаец, и он приложит все усилия, чтобы найти его. Повышение в звании Васильева не радовало, он ждал из Онгудая повторно этот же список. Им овладело внутреннее спокойствие: отец есть, и он знает, где его искать…
***
В феврале 1983 года на Московском вокзале Ленинграда пожилая женщина при встрече с алтайскими студентами умоляла, чтобы не сообщали ее сыну об отце по имени Саду. Горько сожалела о Сыргачы, которая, подарив Саду огромное земное счастье, рано умерла. Восхищалась мужеством Саду, что он поднял на ноги свое многочисленное семейство. Эту теплоту Елена пронесла через всю свою жизнь и перед сыном вынесла безупречную репутацию матери!
Елизавета Кучияк,
Чемал, 2014 год
