К 150-летию вхождения Чуйских волостей Алтая в состав Российского государства
Окончание. Начало в №№160-164, 165-169.
Между тем «особенный разряд» чуйских двоеданцев был повторен и в Положении об инородцах 1892 года, что еще раз подчеркивало минимальное вмешательство русской власти в местные дела, хотя уже с 1865 года они, потеряв статус двоеданцев, стали подданными только России.
П. Чихачев, посетивший Горный Алтай в 1842 году, отмечал, что «западные и восточные алтайцы ничем не отличаются друг от друга и сами считают, что единственное отличие между ними определяется местом жительства. Восточные племена называют алтайцев, обосновавшихся западнее Катуни, алтай-киши или кадын-киши, тогда как последние именуют своих восточных собратьев чуй-киши. Примечательно, что те и другие называют себя теленгитами. Показательно, что и потомки верхнеобских (позже – кузнецких) телеутов также называли себя теленгитами.
Таким образом, этноним «теленгит» еще в XIX веке был распространен как самоназвание не только среди чуйских жителей, но использовался в Горном Алтае и даже за его пределами. Действительно, родовой состав современных теленгитов, алтай-кижи и телеутов фактически тождественный, к тому же одноименные роды считаются кровнородственными. О широком распространении этнонима «теленгит» свидетельствует и пословица, записанная Г.Н. Потаниным. Так, алтайцы говорили, что «теленгетов больше, чем пегой березы». Бытовало еще одно старинное выражение – «шестьдесят туменов теленгитов». А так как каждый тумен равнялся 10 тысячам человек, то следовало, что теленгиты составляли население в 600 тысяч человек. То есть когда-то они были очень многочисленны.
Этноним «теленгит» был известен и русским в середине XVIII века. В русских документах этого времени территория Центрального и Западного Алтая обозначалась как «Зенгорские Канские, Каракольские волости», население которых, как и ойраты, часто именовалось калмыками, что отражало их политическую зависимость от Джунгарии и подверженность ее культурному влиянию. Несмотря на то что «Канские и Каракольские волости» часто упоминались вместе и представляли собой некое этнополитическое и культурное единство, видимо, сами они четко различали друг друга.
При переписке с русскими властями в 1756 году помимо указания на подвластные им волости зайсаны отмечали свою этническую принадлежность. Так, зайсанами «теленгутов» назвали себя «Намук, Церин, Буктуш, Бурут, Боохол», в другом документе некоторые из этих имен фигурируют как зайсаны «телеуцкого владения». Так свою этническую принадлежность определяли Буктуш, Брут (Бурут), Номык (Намки), к которым добавились имена Кутук и Номыкай. Получается, что в середине XVIII века этнонимы «теленгут» и «телеут» еще были синонимами, широко использовались местной элитой и в первую очередь соотносились с Каракольской волостью, в которой видными фигурами были Кутук и его брат Мамут. Эта волость располагалась за Семинским перевалом на левобережье Катуни и соотносилась с Центральным Алтаем.
Кроме Каракольской волости русские выделяли в Горном Алтае Зенгорскую Канскую волость, которая локализовалась в Западном Алтае и формирование которой отличалось еще большей сложностью. Помимо теленгетской этнической основы, частично подвергшейся ойратской аккультурации, она содержала в себе еще один этнокультурный пласт. Это нашло отражение в том, как свою этническую принадлежность определяли родственники Омбо. В документах «Омбин брат …Омбин сын Болот» фигурируют как «уранхаевы зайсанги». Учитывая патрилинейность, можно утверждать, что и сам Омбо был «уранхайцем».
В разные периоды своего существования этот термин мог обозначать различную принадлежность той или иной группы населения: этническую, геополитическую, социально-экономическую, административно-территориаль-ную. Поэтому столь важно определить внутреннее содержание термина (этнонима) «урянхай» на каждом конкретном историческом этапе существования того или иного этноса.
Исходя из русских документов, в середине XVIII века он обозначал достаточно обширную этнокультурную общность, захватывавшую не только западную часть Горного Алтая, но и «урочище Уйман», где до ухода на Волгу кочевал зайсан Намжул (Наамжил), а также верховья Иртыша, где находились владения «уранхайских» зайсанов Гулчугая (Кулчугая), Бобоя, а впоследствии – Анжина и Хохоя. Подданные зайсана Омбы одновременно относили себя как к уранхайцам, так и к теленгутам, что свидетельствует о неустойчивости этнического самосознания и незаконченности аккультурации. К концу XIX века Канская и Каракольская волости стали этнической основой современных алтай-кижи.
В XIX – начале ХХ вв. жители левобережья Катуни в русских документах по-прежнему назывались «горными, дзунгарскими, бийскими калмыками». Само население в этот период указывало свою родовую принадлежность либо приписку к определенной дючине, употребление этнонимов «теленгит» и «уранхай» почти не встречается ни в описаниях путешественников, ни тем более в деловых бумагах. Возможно, это было следствием тяжелых последствий джунгаро-китайской войны 1753 – 1756 годов и набегов казахов, когда значительная часть населения Горного Алтая оказалась в плену. Пленных было так много, что произошло переосмысление этнонима «теленгит». В форме «теленгут» он стал обозначать зависимое население, что придало ему негативный оттенок в глазах жителей Горного Алтая. Появилось стремление заменить его позитивным этнонимом.
Нахождение в составе России, с одной стороны, приводило к уменьшению этнической территории, но это усиливало консолидационные процессы, стирая прежние культурные различия между «теленгутами» и «уранхаями», с другой стороны, минимальное вмешательство со стороны власти способствовало сохранению джунгарского политического и культурного наследия и усиливало консолидационные процессы, результатом чего и стало появление к началу ХХ века нового этноса, представители которого не были ни теленгутами, ни урянхайцами и который принял новый этноним – «алтай-кижи».
Этот процесс утверждениия нового этнонима оказался достаточно длительным, и окончательному его закреплению способствовало принятие населением Центрального и Западного Алтая бурханизма.
Показательно, что, как уже отмечалось, хотя еще в 1842 году все жители южнее Семинского перевала называли себя теленгитами, но в то же время выделяли внутри себя «алтай-киши» или «кадын-киши» и «чуй-киши», что свидетельствовало о появлении наряду с общей идентичностью – «теленгитской» – новых региональных идентичностей, «привязанных» к разным рекам, по берегам которых они расселялись, и которые подкреплялись наличием разных иноэтничных включений, что и определило формирование современных алтай-кижи и теленгитов.
Таким образом, на осмысление теленгитами себя и своего места влияло несколько факторов. С одной стороны, культурная близость, общий родовой состав с алтай-кижи, наличие вплоть до начала ХХ века, с некоторыми оговорками, общего этнонима – «теленгит» – способствовали сохранению консолидационного потенциала. Но, с другой стороны, включение в свой состав какой-то части саянских мигрантов, оседавших по пути следования, и взаимодействие с ними привели к накоплению сойонского (тувинского) комплекса этнокультурных признаков. Сохранение шаманских традиций, принятие значительной частью населения Челушмана и Башкауса православия, а также постоянные контакты с ламаистами Монголии и Тувы чуйских теленгитов, неприятие бурханизма обособляли теленгитов Юго-Восточного Алтая от теленгитов (теленгутов, то есть предков алтай-кижи) левобережья Катуни. Политические события, связанные с включением Центрального и Западного Алтая в состав России в 1756 году и сохранением до 1864 года статуса российско-китайских двоеданцев чуйскими теленгитами, существенно повлияли на осознание своей особости обеими близкородственными группами.
Распад СССР и поиски новых идентичностей затронули все народы. Стремление укрепить общеалтайскую идентичность, применительно как к южным, так и к северным алтайцам, спровоцировало поиск ими своей «особенной» идентичности, в чем им невольно помогло государство. В 1993 году кумандинцы, как представители особого этноса, получили статус коренного малочисленного народа России, что сопровождалось включением их этнонима в официальный список российских народов. Следствием этого стало широко развернувшаяся среди челканцев, тубаларов, теленгитов аналогичная кампания, начавшаяся в середине 1990-х годов и увенчавшаяся успехом в 1999-м: они также официально были признаны самостоятельными малочисленными коренными народами. И хотя относительно последствий этого существуют разные точки зрения, важным представляется то, что тот выбор, который сделали чуйские теленгиты сто пятьдесят лет назад, позволил сохранить целостность Горного Алтая как особого этнокультурного региона Евразии, а сохранение древнего этнонима связало современное население Горного Алтая с легендарными древними тюрками, создававшими первые кочевые империи евразийских степей.
Л.И. Шерстова,
заведующая кафедрой
востоковедения
Национального
исследовательского
Томского госуниверситета, доктор исторических наук, профессор
